Из цикла "Миражи детства".

А. Головцов

Годы изначальные.

Когда после восходящей части жизненного пути прошел перевал, за которым начался неизбежный спуск, когда физически ощутил ускорение этого нисходящего движения и уменьшение остатка,  судьбе ведомого,  срока жизни, все чаще и чаще в мыслях возвращаюсь  к его началу - к годам изначальным.

Детство. Волшебная страна, существующая  только в памяти и являющаяся в колоритной  живописи снов, в которой вода хрустальная, трава изумрудная, снег алмазом искрится, воздух благоуханье износит чудное.

Сказочный мир, где взрослые добрые, друзья верные, мама молодая.

Память в те давние годы по одной ей известному принципу выборочности занесла в свои архивные глубины события важные, житейские мелочи, трудно описываемые  словами душевные ощущения, звуки. То, что в совокупности своей образует драгоценные россыпи воспоминаний, радующих, волнующих, печалящих  невозвратностью прошлого душу.

Моя страна, под названием "Детство", имеет свои временные границы, географические очертания -  послевоенные годы, срединная Украина, Уманщина. Раскинувшееся в двадцати километрах от ее центра - города Умани - большое село Верхнячка.

Основано в конце шестнадцатого века под именем Яворовец. В 1646 году уже упоминается как Верхнячка, когда польский магнат Калиновский отдал ее в залог вместе с другими селами за полторы тысячи злотых.      В 1664 году здесь было 23 дыма (двора). В 1854 году помещик Ясинский построил в селе сахароварню, в восьмидесятых годах Верхнячка перешла к австрийцу Дитриху.

В 1899 году при сахарном заводе, в целях выведения новых сортов сахарной свеклы, была создана селекционная опытная станция. В живописном центре села основательно обустроили небольшой поселок. Все делалось продуманно, строилось капитально, на многие годы.

Сюда после войны, как специалиста по зерновым культурам, направили работать отца. Здесь родился в сорок шестом, спустя три года появился на свет брат. Здесь прожил двенадцать ( за вычетом  краткого периода  жизни в Умани)     самых ярких лет детства.

Эта земля -  моя родина.

"Были годы тяжелых бедствий,

Годы буйных, безумных сил.

Вспомнил я деревенское детство,

Вспомнил я деревенскую синь".

С. Есенин

 

Возвращение к истокам.

Жаркий август пятьдесят шестого. Один из начальных его дней.

Над Верхнячкой безоблачное небо. На опытной станции послеобеденный покой, безлюдье. Народ в поле.

Пыхтит, ритмично постукивая, паровая электростанция. Из закрепленного на столбе динамика-колокольчика звучит футбольный марш. В молодом, после войны высаженном парке, где прямые, покрытые из земных недр извлеченной кварцевой крошкой ("жездрой") аллеи, где на пышных клумбах пестрое многообразие цветов, -журчит, освежая воздух, фонтан.

По дороге, загребая босыми ногами перегретую пыль, бредут, обнявшись, два пацана - братья  девяти и семи лет.

 Одного зовут Шура, другого - Витя. У первого худосочная фигура, бледное, нервическое лицо, заостренный подбородок, блестящие - выдающие импульсивность в поступках - глаза. У второго, белобрысого,  фигура поплотнее, лицо округлое, лучащееся всеобщим дружелюбием.

Это одна из хранящихся в памяти зарисовок очень значимого для детского восприятия дня. Отца, преподававшего в Уманском сельскохозяйственном институте, назначили директором опытной станции. Родители вернулись на родину своих отпрысков.

В день приезда, после выгрузки домашнего скарба повел брата по памятным местам раннего  периода жизни в селе. Первым делом - к дому, где родились оба, где ощутили первые чувства земного существования.

…Мама кормит меня. Дергаюсь, торопливо заглатываю еду, выглядываю в окно. Очень беспокоит коршуном кружащий вокруг коляски со спящим братом сосед, Валерка Белецкий. Бросив обед, выбегаю во двор, отгоняю подозрительного недруга…

…Стройный, в галифе и перехваченном поясом френче,  красавец, мамин  дядя Шура, приехавший из Москвы познакомиться с  внучатыми племянниками. Сюрприз: старший Белецкий - его однополчанин. Мама прерывает начавшееся застолье фронтовых  друзей, усаживает дорогого гостя за ею  накрытый  стол.

…Первые дни весны пятьдесят третьего. Тающий снег, синие лужи. Отец ведет нас с братом в парк сахарного завода, к памятнику вождя. Мрачная, наводящая страх  обстановка траурного митинга. Слезы, плач.

В этом доме пережил первое житейское потрясение.

С размахом, очень торжественно отмечался мой  шестой день рождения. В соответствии с предварительными намеками героя события гости, вместо обременительных в подборе  подарков, дарили по рублю.

Наутро, после торжества, мама отправилась на базар в Христиновку, наказав из дому не выходить, присматривать за младшим братом. Оставшись без родительского надзора, пулей улетел в магазин, где на подарочные деньги купил не меньше  килограмма конфет.

Возле дома ждали друзья, с которыми спланировали вылазку в старый парк.  Мешало одно препятствие -  высунув голову в форточку, трехлетний брат требовал взять его с собой. Старшая подруга и моя наставница, Валя Бублиенко, предложила в качестве успокаивающего средства передать ему весь кулек с конфетами, умеренное количество которых отвлечет и усыпит.

На всю жизнь запомнил  мельчайшие подробности процедуры передачи подарка: грубая фактура кулька, переливающиеся радугой блестящие конфеты "подушечки", разлившаяся по телу тоска, мрачные предчувствия.

Через полчаса, не выдержав неопределенности, прибежал домой. На полу сидел измазанный повидлом Виктор и догрызал  последнюю конфету. Был крепок в  еде мой младший брат.

Происшествие это стало темой моих частых рассказов. Со временем изложение приобрело благородные, завершенные очертания канонической истории из семейной хроники. Бытовая основа сюжета ушла. Ее заменили бескорыстие,  гуманность, чистота  помыслов старшего брата.

"Щедрость состоит не столько  в том, чтобы давать много,

сколько в том, чтобы давать кстати".

Ж.Лабрюйер.

Паника.

Летним  днем пятьдесят третьего года на опытной станции ударили в набат. Мерные, наплывающие друг на друга звуки ударов металла о металл поплыли над поселком.

Смены общественного строя не предвиделось, война давно окончилась, оставалось одно - пожар! Забегали люди, залаяли и заскулили собаки, стая ворон  закружила, закаркала  над  гнездовьями в старом парке.

На конюшне начали запрягать пожарный экипаж, собирать средства огнетушения и пожарных, искать воду. Из здания дирекции вылетел взвинченный курьер с депешей и помчался в сторону гаражей. В окне бухгалтерии показался кассир, без пиджака, но в подтяжках и в напульсниках. Обхватив широко раскинутыми руками  наружную стену здания, не выпуская из зубов папки,   двинулся по карнизу к  соседнему окну.

Ужас  близкой катастрофы навис над опытной станцией.

Вслед за  неразберихой и смятением  пришло осмысление сложившейся ситуации. Выяснилось, что используемые для подачи тревожных сигналов металлическая болванка с колотушкой мирно висят на столбе возле  электростанции. Нигде ничего не горело, не дымилось, не взрывалось.

Однако шедшие откуда-то издали, как будто вытекавшие  из-под земли, щемящие звуки сполоха не прекращались, давили слух и психику. Начался поиск их источника.

В момент вспышки всеобщей паники находился в молодом саду возле пасеки, где, сидя на вершине дерева, жадно заглатывал ("тырил") черешни. С первыми ударами набата камнем обвалился вниз,  сбегал к месту сбора народного вече, затем помчался домой.

 Навстречу семенила  взволнованная Нина Сергеевна. Наши маршруты пересеклись у старой груши, под которой обнаружился ее младший  сын Витя, о четырех годах.  Сидя на корточках перед  старым автомобильным ободом, малолетний звонарь самозабвенно колотил по нему металлическим прутом, извлекал  радующие неприхотливый слух звуки.

В связи с приближением слабо предсказуемой толпы унесла мама, от греха подальше, возмутителя спокойствия домой. Вселенская тревога иссякла, ужас рассеялся, народ успокоился.

"Когда слышишь, как кричат "пожар, следует прежде всего потерять голову."

Гюстав Флобер, из "Лексикона прописных истин".

 

Веселые годы, счастливые дни.

Всяк кулик свое болото хвалит. Но, говоря о двух последних годах жизни  в Верхнячке, не могу не восхищаться удивительным стечением обстоятельств житейского и природного свойства, сделавших их самыми красочными  в палитре детских воспоминаний.

Наша семья жила в уютном уголке поселка, в старинной постройки особняке. Внутренний, со стороны веранды, дворик занимал палисадник, отгороженный от внешнего мира длинным и высоким кирпичным забором ("муром"). Он был основой границы опытной станции, четко отделявшей ареал обитания нашей мальчишеской популяции от остальной территории села.

Перед домом рос старый яблоневый сад (сорт "овечьи мордочки"). За ним следовал сад молодой, с вишнями, черешнями, смородиной и примыкающей к нему большой пасекой.

 За обсаженной липами, огибающей пчелиное хозяйство  дорогой простиралось место наших детских собраний, именовавшееся "поляной". На ней, с ранней весны и до поздней осени, шла бурная общественная жизнь - футбол, волейбол, лапта, "цурки палки", чижик", всеобщая суета и беготня.

Иногда, теплыми летними вечерами,  центр интересов  перемещался на просторы парка сахарного завода, место всеобщих гуляний и отдыха.  Играл духовой оркестр, в вальсе кружились пары на открытой танцплощадке. В клубе шли фильмы, местная команда проводила регулярные  футбольные встречи с командами других сахарных заводов.

Поляна составляла окраину старого парка с двумя таинственными, высокой насыпки старинными курганами ("могилами"). Зимой они становились местом времяпрепровождения племени младого всего села. Его самые бесстрашные представители прокладывали на крутых склонах трассы скоростного спуска на лыжах, санках.

Заливалась ледяная горка с обязательным трамплином для состязаний на дальность полетов на коньках. Последних было несметное разнообразие - самодельные, снегурочки, ласточки, "рейсмусы", аристократические "дутыши" (канадки). Коньки привязывались к сапогам, валенкам, стягивались накрепко закручиванием деревянных брусочков. В зимние каникулы, в выходные дни брел на них, обессиленный, домой. В коньках обедал, с новыми силами возвращался на гору.

В низине парка находился пруд ("ставок") с мелодично звучащим названием  -"Гайок", первый в цепочке прудов, образованных разделением плотинами ("греблями") русла издавна протекавшей речушки. Видимо, ласкательно перетянул на себя некогда бытовавшее украинское наименование окружавшего его парка -"гай".

“Ой, дівчина, шумить гай,

Кого любиш забувай, забувай…”

С наступлением весны на пруду рубили из начинавшего подтаивать льда "корабли", на которых, отталкиваясь шестами от дна, бесстрашные флотоводцы плавали в рукотворных  разводьях. Летом открывался купальный сезон, с водными, воздушными и солнечными процедурами.

Долго не мог научиться плавать, чему очень огорчался. По утрам, когда водоем был пустынен, выбирался к воде  учиться держаться на плаву. Упирался на отмели руками в дно, колотил ногами по воде, пытаясь обрести плавучесть.

С появлением  посетителей пляжа запихивал небольшой резиновый мяч в трусы и с его поддержкой  демонстративно, как опытный пловец, перемещался в безопасной близости от берега.

Из памяти выплывает яркая картинка раннего детства.  На свежевыструганной, уходящей в пруд кладке стоит трехлетний братец, размахивает  вперед-назад руками, восторженно  кричит мне, что сейчас будет прыгать. По дорожке, с хворостиной в руке, резво спускается мама, от которой убегаю ("тикаю"), закидывая пятки за плечи.

С завистью смотрел на одноклассника Андрея Коломийца, который, разбежавшись, прыгал "ласточкой" с высокого земляного трамплина в воду, переплывал   небрежно на другой берег и обратно.

Наконец,  решил  рискнуть в самом узком месте пруда, где водного пути было не более пяти-шести метров. Плыл с подстраховкой, с группой  сопровождения:  Витя Гущин -  впереди, Женя Гордиенко - по левому борту.

Через пару метров коллективного заплыва дал резкий килевой крен, стал топором уходить на дно. Ухватил за шею флагмана,  потащил за собой. Тот, выбиваясь из сил, загребая растопыренными ладонями воду, продолжал двигаться к желанному берегу. Сбоку суетился второй спасатель, пытаясь удержать ноги новичка в горизонтальном положении.

 В спешке  и волнении  одолели последние метры. В результате совершенной экспедиции  один из ее участников, стоя на четвереньках на берегу, хватал жадно ртом воздух, второй пластом лежал под кустом.

Мне же пришлось остаться в воде - в процессе спасательных работ потерял трусы. Сидел там до вечера, пока из дому не принесли резервную амуницию.

 Но плавать и прыгать с трамплина  в том купальном сезоне все же научился. И не раз переплывал бескрайний Панский пруд.

 

Война -  ерунда, главное - маневры.

Очень беспокоило меня отсутствие на опытной станции отработанной системы воинской подготовки и повинности, гарнизонной службы, невысокий боевой дух.

В селе обращалось большое количество оружия, игрушечного и самодельного - пистолетов, ружей, автоматов и пулеметов. Настоящие, стратегически мыслившие пацаны, сплачивали вокруг себя  по территориальному признаку крепких бойцов, создавали из них приличные воинские подразделения. Рыли в потаенных местах землянки, устраивали в них или в заброшенных строениях штабы, где решали все вопросы планирования и проведения боевых операций.

Твердо решил положение на вверенной мне территории исправить и по  завершению учебного года по-взрослому занялся  военным строительством - созданием штаба. Привел в порядок расположенную во дворе дома беседку, поставил в ней  казенный стол со стулом, разработал нормативные документы, изготовил знаки отличия, награды, поднял на высоком флагштоке флаг.

Занялся подбором и расстановкой кадров. С младшими чинами, предназначенными,  прежде всего, для несения караульной службы и уборки помещения, особых проблем не было. Все вакансии заполнили брат, его одноклассники - Вакуленко, младший Гущин,  их сверстники. Подключил к делу ребят из дальнего двора, двух Валерок - Гаркавенко и Шамплинского.

Не совсем гладко пошло дело с высшим командным составом. Негласным лидером в нашей группировке считался  Григорий ("Грыць") Заграничик. Был он на два года меня старше, лицом выдался смуглым (по отсутствовавшему отцу - узбек). Школу особо не жаловал, постоянно пропадал в нашем дворе, где неуклонно наращивал, к неудовольствию мамы, свое влияние на ее сынов. "Авторитету" пришлось отдать должность командира, себе оставил  должности начальника штаба и руководителя службы разведки, по совместительству.

Претендовавший на приличную должность Женька Гордиенко был в неладах с "Грыцьком". Не признавал его, прозывал "Казбеком",  однажды даже  нацепил на номер грузовика пустую коробку из-под папирос с аналогичным наименованием. Много сил потратил на улаживание конфликта, но в итоге преуспел.

Пошла серьезная работа. Изготовили большое количество вооружения, наполнили боевой арсенал. Занимались боевой и политической подготовкой, регулярно проводили смотры, боевые учения, обменивались  опытом с дружественными штабами.

С началом учебного года военному движению  начала серьезно мешать школа. Учеба потребовала особого внимания и подхода - за молоденькими, росшими у отдела селекции  елочками регулярно поправлял успеваемость, работая с дневником. Но шила в мешке не утаишь.

Однажды, когда, склонившись над оперативными сводками, составлял план зимней кампании, в помещение штаба неслышно вошла мама, тяжело вздохнула и предложила спустить флаг, а нерастраченные силы пустить на учебу. Рванулся  "…движеньем испуганной птицы", но мрачно-устрашающий взгляд подошедшего отца попытку бунта отменил.

Внял родительскому предложению, флаг снял, личный состав демобилизовал. Военным делом стали заниматься подпольно, с явным налетом партизанщины, без штабных разработок и обязательного  планирования.

"Ни один план не переживает встречи с противником".

Хельмут фон Мольтке.

 

О вредных привычках.

Однажды из уборной (боле изящно, по-немецки, даст-клозета), обслуживавшей сотрудников аппарата управления опытной станции и случайных прохожих, повалил дым. Вызвали коменданта, который  смело вошел в загазованное помещение. Через минуту вышел из него, держа за уши вышагивавших перед ним учеников второго класса Виктора Головцова и Павла Гущина.

В казавшемся им безопасным месте общего пользования друзья совершали акт  первой затяжки,  с использованием собранных в окрестностях окурков ("бычков").

В связи с участием в деле должностного лица, происшествие получило звучный резонанс. До порки не дошло (за Павла, правда, не ручаюсь), но воспитательная работа по этому случаю была проведена серьезная.

К этому времени уже пережил обязательный для ребят грех близкого знакомства  с ядовитым зельем. В предыдущий, уманский период жизни похитил у мамы легкие папиросы "Спорт", которыми она облегчала зубную боль.     В парке "Софиевка" (на Дубинке), стоя на вершине ледяной горы, сделал первую и последнюю затяжку. Очнулся, беспамятный, у ее подножия, куда докатился, теряя по пути ориентацию во времени и пространстве, а также желание когда-либо еще закурить.

Теперь, восстав из пепла греха и отряхнув от ног прах пережитого, заточил жало критической риторики, опробовал его остроту на безвинном, случайно  попавшем в тенета порока брате. Подыграл родителям, надеясь показным благочестием заработать баллы, добиться отмены запрета на подъем воинского флага у законсервированного помещения штаба.

 

 

Неудача как стимул.

В августе пятьдесят шестого вернулся не только к месту начала жизненного пути, но и к месту начала учебы. Перед отъездом в Умань успел поучиться месяц в первом классе сельской школы.

Тогда нам, первогодкам, прямо в классе делали обязательные прививки от дифтерита. Стонущая, всхлипывающая  толпа малолетних, обнаженных по пояс пациентов уходила по кругу вокруг парт  от вызывающего отвращение шприца. Евдокия Миновна ("Явдоха"), наша учительница, женщина гренадерской стати, выхватывала из текущего потока зазевавшуюся жертву, зажимала голову под мышкой, медсестра делала очень  болезненный укол под лопатку.        Уколотые страдальцы, отряхнувшись, отбегали в сторону, с радостным  ехидством наблюдали за мучениями оставшихся бедолаг.

В первый день выхода в четвертый класс провел для повзрослевших и подросших одноклассников брифинг. В красках расписал преимущества городской жизни в сравнении с  сельской, рассказал о благах цивилизации. На вопрос, умею ли  играть в футбол,  ответил, что очень умею. Тому были основания - в Умани подолгу выстаивал за футбольными воротами институтского стадиона, подавал игравшим студентам вылетавшие за поле мячи.

Слух о приезде футбольной звезды районного масштаба разнесся по школе. Женька Непомнящий начал переговоры с заклятыми соперниками из старшего, пятого класса о футбольном матче. На перемене в пришкольном каштановом парке встретился с делегацией запуганных старшеклассников,  которые с  особым пиететом  задали пару наводящих вопросов. В речах был искусен, ответил достойно.

Одноклассники подкатили резиновый мяч, предложили - для окончательного устрашения противника -  продемонстрировать мощь удара.  По мячу попал, удар пыром произвел впечатление. Эксперты  зацокали языками в знак высокой оценки. На прощание сказали, что игрок с таким ударом должен играть только в  центре защиты.

Через пару дней, на поляне состоялся матч принципиального значения. Играли, естественно, по системе "дубль-ве". Старался, как мог, но мог немного. Чаще попадал не по мячу, а по ногам  игроков, своих и чужих.

Когда число забитых  в наши ворота голов и подбитых мною игроков стало суммарно неприлично большим, в команде начало зреть недовольство. Предвосхищая его последствия, повел себя как капризная прима, нашел для того несколько серьезных причин - то  ли мяч не совсем круглый, то ли соперники играли не по правилам -   расфыркался  и с упавшим до нуля уровнем авторитета, но с  высоко поднятой головой, покинул поле.

Афронт придал силы, возбудил жажду успеха. Поляна превратилась в основное место пребывания вне дома. В подходящую погоду, до полного бессилия  гонял с друзьями мяч - резиновый, клеенчатый, кирзовый. Со временем мама организовала доставку из Москвы настоящего кожаного мяча, со шнуровкой - невиданная по тем временам в моей среде редкость и предмет роскоши.

В следующем году местные комсомольцы  организовали для  малолеток   футбольную секцию. На салатного цвета футболке появилась "десятка", окончательно утвердившая меня форвардом. Тапочки, кеды были малоизвестны, играл, к маминому ужасу, в носках. Так лучше отрабатывались настоящие удары "прямым подъемом".

В начале  нового учебного года состоялся матч-реванш. О нем знала вся школа. Зрители стояли вдоль условной кромки поля, мешая мячу улетать в прилегающее стрельбище. Забор соседнего детского садика облепили наблюдатели дошкольного возраста.

То был не матч, то была битва,   и не мальчиков, а мужей.  Ситуация, в сравнении с прошлогодним фиаско, изменилась радикально. Сражался, аки лев рыкающий,  настойчиво вел команду в атаки, забил пару голов. В конце матча, при ничейном счете, бил пенальти.

 Вопреки правилам и нашим протестам,  вратаря заменил лучший игрок соперников, мастер на все руки по прозвищу "Мужчина". Гол забил, но противная сторона его не признала. Из-за отсутствия судьи решение в спорных ситуациях принималось только при полном единогласии участников игры.

Роль  боковых штанг ворот исполняли две кучи портфелей, верхняя штанга была условной. Старшеклассники утверждали, что мяч после моего удара пролетел над планкой, наша команда была абсолютно уверена, что он попал точно в площадь ворот.

И если победа сомнительно ускользнула, то поражения мы не потерпели. Оценка футбольного мастерства стала реально достойной. И это была моя личная  победа.

          …В конце девяностых годов ехал автобусом  в сторону выставки. Передо мной, лицом к лицу, стояла с обрывающими руки тяжеленными пакетами немолодая, статная женщина, с  выписанными на лице   тоской и безысходностью.

     Что-то  привлекло меня в ней. Какое-то смутное ощущение, что мы когда-то  виделись, были знакомы. И вдруг, как вспышка, как озарение…

Бабье лето  пятьдесят седьмого. Освещенная солнцем поляна, где команда пятого класса готовится к футбольной встрече. К месту игры приближается, ведомый Майей Игнатьевной - нашим классным руководителем - строй попарно взявшихся за руки девочек-одноклассниц. Группу поддержки замыкают самые рослые из них - жившая неподалеку Жанна и попутчица по автобусу, в нарядных фартуках и бантах.

… Усталая женщина скользнула по мне скучным  взглядом и вышла на очередной остановке.

 

Схватка в лесу.

В мае пятьдесят седьмого в лесу, за селом - ближе к Христиновке - наша школа проводила военную игру.

Два младших класса объединили в отряд "красных", два старших - в отряд "белых" с соответствующим цветом погон у каждой из противостоящих  сторон. Один сорванный в  стычке знак отличия означал для неудачника  "ранение", потеря второго  -  "гибель".

Перед сражением, в целях личной безопасности и боеспособности, прошил каждый миллиметр прикрепляемых к  черной тужурке ярких погон. Трудился со смыслом.  Мордобой и кровопускание в предстоящем бою категорически исключались, и чтобы вывести меня из строя, не нарушая  правил,  нужно было применить великую силу и ловкость.

В день события судьи-наблюдатели разделили лес условной линией  на две зоны. Каждая из сторон на своей территории спрятала знамя и секретный пакет. Победителем объявлялся  отряд, бойцы которого первыми обнаружат, похитят и доставят судьям атрибуты воинского достоинства противника.

"И грянул бой". Сразу же оторвался от основных сил, резво двинулся, петляя, в сторону расположения  белопогонников. В чаще леса, на узкой тропинке столкнулся с их бойцом, долговязой старшеклассницей.

Оказался более проворным. В прыжке, без особых усилий оторвал пришитый на живую нитку первый погон. Раненая воительница заплакала и ответила пощечиной. "Добил" ее и, прихватив трофеи, в состоянии истерического восторга двинулся дальше по тропе войны.

Дева, плача безутешно, побрела, " убитая", в свой тыл. Ученики старших классов - истые рыцари, цвет белого воинства -  без промедления ринулись в погоню отомстить за поруганную воинскую честь боевой подруги.

Уходя от преследования, перешел на бодрый аллюр. Применил хитроумную скифскую тактику заманивания - уводил элитные вражьи  силы  все дальше и дальше от  боевых порядков "красных".

Силы стали слабеть. На поляне, в тени молодых дубков дал преследователям последний, но решительный бой. Четверо держали  за конечности, остальные, мучаясь, теряя драгоценное время, клочок за клочком вырывали, выгрызали, вырезали знаки отличия.

 Отбивался от нападавших с достоинством, как римский легионер от варваров-германцев  в Тевтобургском лесу. Не знал, вражина,  с кем имеет дело. Не ведали, супостаты,  что из младости любочестием и храбростию был преисполнен.

За несколько лет до описываемых событий, в Умани, в поликлинике сдавал  кровь на анализ. Медсестры, вкупе с мамой не cмогли со мной справиться - кусался, брыкался, пускал ноздрями пузыри. И только срочно вызванный циклопического объема санитар склонил чашу весов в пользу медицинского учреждения.

Этот же маневр применил и  в  критической  ситуации битвы.

 Пока враг вымучивал победу в бою местного значения с отважным воином, дружина "красных", воспользовавшись  образовавшимся перевесом в живой силе, первой представила судьям доказательства своей победы. И была во всем народе радость великая.

За всеобщим триумфом позабыли о юном герое, который отвлек на себя ударную группировку  противника, до конца исполнил  воинский долг, отвагу свою возложил на алтарь победы.

"О, смелый Сокол, в борьбе с врагами истек ты кровью".

М. Горький.

 

Дальний поход.

С малых лет мечтал о дальних походах. Мысленно представлял вылазку с друзьями, с несметным количеством провизии  в лес. В грезах виделся  большой костер на зеленой лужайке, поджариваемые на палочках кусочки сала и много, много банок консервов.

Очень любил консервы, особенно рыбные,  в масле. Заходя в магазин, любовался разнообразием этого продукта, в первую очередь выставленными пирамидкой банками с крабами  в собственном соку. На их покупку требовались немалые деньги, а их не было.

Удача приходит к тому, кто к ней хорошо подготовлен. Как-то летом  отец, из всех педагогических приемов предпочитавший воспитание трудом,  предложил мне оплачиваемую работу. На опытном поле, расположенном неподалеку от завода,  нужно было оборвать метелки у произраставшей там  кукурузы.

Рабочий день, как несовершеннолетнему, установили до обеда, платили по десять рублей пятьдесят копеек за сеанс. В возможность получить деньги не верил, поэтому поначалу на работу ходил больше повинуясь отцовской строгости. Затем втянулся

Даже выстаивая очередь в кассу, все еще  сомневался  в конечном успехе, но получил большие, просто фантастические деньги. Рыбные деликатесы стали  доступными, мечта о дальнем походе обрела  контуры реальности.

С "хлопцами" нашего околотка занялись подготовкой путешествия. Определили и расписали этапы предстоящего пути. Поставили на вахту матерей - те парили, жарили, выпекали, закупали. Первой забеспокоилась протяженностью маршрута мама. Стала мягко, без нажима сокрушаться по поводу предстоящих дорожных тягот, возможных природных катаклизмов или  встреч с лихими людьми.

Одному господь дает полати,  другому - мосты и гати. Не был создан для домашнего, усыпляющего уюта, рвался в дорогу, верил в путеводную звезду, звавшую, через тернии, к цели. Правда, один материнский наказ воспринял - перед дорогой дома не есть, а перекусить на первом, скором привале.

В назначенный день, с перегруженными харчами  и консервами рюкзаками, сельские следопыты двинулись в путь. Обогнули сад, повернули к теплицам. Через пару сотен метров на маленькой полянке, под  вековым дубом устроили привал.

Немного перекусили, затем добавили, появился аппетит. Скромная трапеза превратилась в лукуллов пир. Первыми исчезли домашние заготовки, за ними - банка за банкой - консервы. Выпили весь запас лимонада.

Поход потерял  смысл. Отправились   купаться.

Мама была великим дипломатом.

 

Велосипед.

Велосипед в те годы для мальчишки, что "Мерседес" в наши дни для отставного инженера. Несбыточная мечта. Все годы младые, как и тысячи мне подобных, мечтал о нем.

Серьезную, но  белую зависть вызывал Женька Гордиенко, счастливый обладатель настоящего взрослого велосипеда  производства Минского велозавода. Хозяин  ухаживал за ним с трогательной аккуратностью, посторонних к любимцу не допускал. На  просьбы дать прокатиться отвечал неизменным отказом.

Выручал  небольшой двухколесный велосипед Кольки Вакуленко, который, как младший по возрасту, не мог не  уступить его мне для езды по аллеям молодого парка, по дорожке в молодом саду и вокруг пасеки.

В  первый, младенческий период жизни в  Верхнячке, в семье был велосипед - отец купил его для разъездов по полям. Однажды он, усадив брата на раму только приобретенного  экипажа, а меня на багажник, отправился на склад горюче-смазочных материалов купить для домашних нужд канистру керосина.

Склад находился неподалеку от школы, посредине спуска к Панскому пруду. На подъезде к нему отец, не поворачивая головы,  велел мне прыгать. С исполнением приказа задержался. В итоге, махом правой ногой родителя получил по уху. Весь бравый экипаж оказался  "под насыпью, во рву некошеном", переднее колесо обрело форму цифры восемь.

Инвалида поставили на прикол, где  он, совершенно случайно, дождался нашего возвращения из Умани. Отец им пренебрегал, мои просьбы купить новое колесо не воспринимал.  Вернувшийся из армии сосед, Толик Марачевский, в результате длительного хирургического вмешательства колесо выправил, сделал, как новым.

 Сверкающий никелем,  элегантный аппарат, выпуска Харьковского велозавода вызвал в душе   восторг, радость достижения цели. Шуршанье его шин в первой пробной выездке по дорожке в  зарослях смородины прозвучало торжественным гимном

Отец с мамой об успехе дела не знали, были на киносеансе  в клубе. Решил удивить. Затаился за выходящими в сторону  завода воротами ("брамой"), и когда показались родители резво выскочил им навстречу. На идущей под уклон, корявой, вымощенной булыжником дороге набрал скорость, эффектно, с выворотом руля затормозил перед ними.

В результате исполненного маневра улетел в лесопосадку, велосипед получил травмы, несовместимые с дальнейшей эксплуатацией. Рыдал отчаянно и безутешно - белугой и  в три ручья. Не по причине разбитого носа и коленок, а от горечи безвозвратной утраты.

Мама раны залечила: физические - зеленкой, душевные - тонкими, философическими рассуждениями о превратностях жизни с конечным выводом - знать, не судьба! Пообещала, в будущем, уговорить отца купить новый велосипед.

Горе утихло, слезы - в связи с нарисованной перспективой -  у великовозрастного ребенка высохли.

"Кто высушил  слезы на глазах ребенка и вызвал  улыбку на его уста, тот в сердце милостивого Будды достойнее человека, построившего самый  величественный храм".                                                Из канонов буддийской религии

 

Хлестаков.

Врать, что лыки драть. Был несравненным мастером этого жанра, за что мама называла меня Хлестаковым.

По случаю сорокалетия Октябрьской революции наш класс, как и вся школа, готовил выступление художественной самодеятельности. Репетировали, в частности, танец "Яблочко", состав исполнителей которого был неполным. Небрежно обронил, что этот танец не раз с лихостью и присвистом исполнял в Умани, даже продемонстрировал несколько случайно подсмотренных   на репетициях па. Сроки поджимали, за мной началась охота. От поступавших предложений высокомерно отказывался, "выкаблучивался".

За несколько дней до концерта смилостивился, согласился выступить, но только в составе исполнителей патриотических песен, которых, как заявил, знал несметное количество при бесспорно выдающихся вокальных данных.

Выступали в клубе сахарного завода. Весь концерт, вместе с барабанщиком и горнистом,  простоял у установленного в углу сцены - ближе к рампе -  знамени пионерской дружины школы. Таково было требование ритуала.

После того, как председатель совета дружины, кроха Галя Торченюк звонким, звенящим голоском зачитала в зал приветствие и поздравление, детский хор дружно грянул: "Взвейтесь кострами, синие ночи,/ Мы - пионеры, дети рабочих…". Затем, заполняя промежутки между основными концертными номерами, зазвучали  и другие, приличествующие торжественной обстановке песни в исполнении пионерского актива.

Раскрывал беззвучно рот, как выброшенная на песок рыба, "пел", выражаясь современным языком,  "под фанеру". Когда в одном из номеров взрослый исполнитель затянул лирическую песню: "Помнишь, мама моя, как девчонку чужую /  Я привел к тебе в гости, тебя не спросив…", забыл переключить регистры, движениями губ продолжил имитацию пения. Зал по-хорошему,  звучными  аплодисментами отметил мастерство дуэта. Вместе со всеми хлопала, снисходительно улыбаясь, сидевшая неподалеку  от сцены мама.

"В самобичевании есть своего рода сладострастие .И когда мы сами

 себя виним, мы чувствуем, что никто другой не вправе винить нас".

Оскар Уайльд.

 

Первое томление.

По завершению учебного года, в один из дней трудовой практики, пятый класс работал на пшеничном поле - выбирали сорные, с точки зрения правил селекции, колоски ржи.

Самая дисциплинированная  его часть  занималась порученным делом,  немногочисленное, но анархическое крыло класса, постепенно уменьшая видимость рвения, оторвалась от трудового коллектива, уединилась. Сидя под сенью перебираемых ветром злаков, повели отшельники неспешное, всех увлекшее общение.

Инициативу взяли на себя Гена Беляковский и Валера Пчелкин. Перебивая друг друга, завели сказ о том, как довелось им, тайно  проникнув на запретный для нашего брата сеанс в заводском клубе, просмотреть фильм "Дон Жуан". Со смаком и знанием дела  юные повествователи интерпретировали и комментировали интимные детали кинокартины. Неопытные слушатели, с отвисшими челюстями, прогретые деталями рассказа, впитывали важную для будущей жизни информацию.

Верили каждому слову. Уже несколько месяцев докладчики несли нелегкий груз славы записных волокит, "ходили" (этим термином обозначали процедуру ухаживания) с самыми видными одноклассницами. Так, Валере досталась звезда первой величины, полячка Зося, в среде простодушных одноклассников  имевшая прозвище  "Цмоня".

Накопленный практический опыт позволял начинающим ловеласам фантазировать безудержно, больше полагаясь на воображение, чем на реально увиденное в кинозале.

Яко тать в нощи, подкралась классная руководительница. Компания в мгновение ока расползлась, растворилась в зарослях пшеницы. Перегруженный полученными  сведениями, не смог вовремя ретироваться - предстал перед возмущенным педагогом, как единственный организатор саботажа.

Хитроумные и многословные варианты оправданий, предложенные атакующей стороне, не помогли, был безжалостно изгнан. Вечером, в кустах у дома, стал невольным слушателем ламентаций школьной наставницы в свой адрес во время ее случайной встречи с мамой.

Итогом состоявшегося обмена мнениями о проблемах переходного возраста у трудных подростков стало единогласие двух мудрых и добрых женщин в том, что единственной панацеей является не силовое давление, а только увещание и кротость.

Гроза прошла стороной, лето было безоблачным. В начале сентября, на уроке получил записку от Зоси с предложением дружбы. Вулкан в школьном дворе произвел бы меньшее впечатление, чем текст послания. О скверной шутке не могло быть и речи - многозначительные взгляды искусительницы говорили о твердости намерений.

Как и соратники по классу, находился в том деликатном возрасте, когда первые -  нежные и тонкие - порывы чувств  укрывались за маской подчеркнутого безразличия и спартанской презрительности к слабому полу. Смелые ребята, подобные паре друзей, переступали невидимую черту, уходя в мир новых отношений, что за глаза осуждалось, но в душе вызывало зависть.

Нужно было принимать срочное решение - переступить эту черту или остаться на прежних позициях, тем более, что о сделанном предложении уже знал весь класс. На экстренной сходке с единомышленниками обсудили сложившуюся ситуацию. В ней принял активное участие  и преступивший роковую линию, но уже предполагавшийся к отставке мавр Пчелкин. Ему ассистировал друг Беляковский. Приняли решение - делаю вид, что письма не получал и ничего не знаю.

Зося долго не грустила, использовала резервный вариант.

В душе появилось неясное томление и недовольство собой. Хотя, откровенно говоря,  нравилась мне другая одноклассница, тоже польских кровей, Вика Маевская. Была она девочкой выдающихся внешних данных, с "по-шляхетски" гордой осанкой, молчаливой и недоступной.

"В тишине ее тела таился

Снежный цветок пушистый"

Изящная линия ее шеи и спускавшиеся к ней волнистые, темно-русые локоны постоянно притягивали мой взгляд. Но предложений от безмолвной красавицы, к сожалению, не поступило.

"Нет в мире царицы  краше польской девицы".

Адам Мицкевич.

 

Мудрость учителя.

Рано заинтересовался политикой, внутренней и внешней. Часами пропадал в читальном зале, где тщательно изучал подшивки газет, журналы. Внимательно слушал выпуски новостей по радио, не отходил от него, когда запустили первый спутник. Присутствовал на всех торжественных мероприятиях в честь праздников и годовщин важных событий, обязательно посещал лекции заезжих агитаторов.

Когда англо-французские интервенты, вместе с израильскими, двинулись на Египет по поводу Суэцкого канала, на всех видных местах  мелом написал: "Руки прочь от Египта!".

Опытную станцию украсили плакатами с призывом: "Догоним и перегоним Америку по производству мяса, молока, масла и яиц на душу населения!".  Позже, одумавшись, последний продукт в лозунгах вымарали. Очень огорчился, что не сможем побить классового врага по яйцам.

На известие от отца, что к нему на практику направляются китайские аспиранты, отреагировал скрупулезной проработкой материалов о братской стране. Изучил революционный путь их вождя,  даже выучил песню о дружбе двух великих народов.

Гостей встретил, как давних знакомых, удивив  проявленной эрудицией. Сдружились, часто общались. Один из них, Оу-Ян-цзы, оказался хорошим баскетболистом, обучил меня азам игры на школьной площадке.

Сложилась ситуация, когда Майя Игнатьевна могла выполнить задуманный, не без влияния мамы,  педагогический прием над склонным к эпатажу учеником (однажды, возмущенный появлением классной руководительницы с напомаженными губами, пытался организовать ей всеобщий бойкот).

Поручила - точнее, попросила - провести в классе, вместе с друзьями по социалистическому лагерю торжественное собрание в честь годовщины китайской революции. Доверие вдохновило. Уши рдели, глаза блестели, голос срывался, когда читал приветственный доклад. Было радостное и суматошное общение, надевание пионерских галстуков и значков, дарение букетов цветов, исполнение песни "Москва - Пекин".

Успех перевел меня в разряд государственного мышления  людей, для которых нарушение дисциплины и неважная учеба равносильны потере достигнутого титула.

Педагогический замысел несравненной Майи Игнатьевны удался в полной мере.

"Молодость больше любит быть поощряемой, чем обучаемой".

И. Гете

 

"Летели дни, кружась печальным роем", пролетели годы, десятилетия, за плечами - жизнь.

Чем дальше уходил во времени от золотой поры детства в очаровательном украинском селе, тем сильней проявлялись обратная тяга к нему, желание вернуться. Судьба в свое время занесла моих родителей в далекие, неведомые края, где не было у них ни родных, ни близких. Прожили недолго и уехали со мной и моим братом навсегда.

Казалось бы, что ничто не связывает меня с покинутым краем, что все ушло навсегда, что "прервалась связь времен". Но это не так. Осталась (увы, заброшенная !) могила бабушки, тайно крестившей меня в церкви над Поповым прудом,  сохранился дух родины с неистребимым ароматом проведенного на ее земле детства.

Возвращался не раз. Обходил дорогие, имеющие особый смысл места, встречался со старыми друзьями, знакомыми, с любимой учительницей, слушал музыку настоящего украинского языка.

Огорчался - с каждым приездом сильнее и сильнее - видами общего захламления, уничтожения памятных мест, бесхозяйственности, бездумности в застройках. Уезжал, донельзя расстроенный, без особого желания приехать еще раз.

Некоторое  время спустя из памяти уходило мельком увиденное и огорчившее, еще ярче и свежей высвечивались картины и сюжеты далеких лет.

…Сидящие на крыльце соседнего дома, возле разросшегося шиповника молодые - вместе с мамой - женщины, ведут, под покровом ароматного летнего вечера, неторопливый разговор;  пышные георгины во дворе по соседству; горячие, обсыпанные ванилью хрусты - от Гринько, соседки по дому; дед-пасечник с дымарем около ульев; старая яблоня, в дупле которой жили страшные шершни; рыбалка на Юдовом пруду; посаженная мной у дома березка, выросшая в могучее дерево, и много, много другого, незабываемого и волнительного…

Все видится таким, как тогда, "в те дни, когда мне были новы все впечатленья бытия". И вновь хочется вернуться.

Не получившие идентификации цитаты

взяты из произведений, А.Блока, П. Элюара,

У. Шекспира, А. Пушкина; использованы пассажи из В.Татищева.

 

Новоселки  - Киев                                                                 5 февраля 2004 года.